Фильшин, Винокуров и другие, или Почему экономические программы остаются на бумаге
Можно ли существенно сократить численность чиновников, не меняя в принципе роль государства, не меняя политическую систему? Можно ли добиться расширения социальных лифтов, не меняя политическую систему? Можно ли действительно обсуждать и критиковать абсолютно всех (включая, разумеется, лицо № 1), не меняя, опять же, политической системы? Можно ли добиться равенства всех перед законом, не меняя политическую систему? Можно ли… что-либо существенно изменить, ничего при этом существенно не меняя?
Китайская модель в России возможна только при условии, если Россия станет частью Китая. Фото chinarussia.info
Вопросы, пожалуй, риторические. Однако вот уже много лет, включая весь период с 1991 года, попытки усидеть на двух стульях, причем не только за кулисами, но и публично, повторяются одна за другой. Как грибы после дождя множатся проекты (точнее, прожекты), где нарисованы умопомрачительные изменения в структуре экономики, в эффективности работы госаппарата, но при этом ничего не говорится о политической составляющей. То есть, по мысли таких экономистов, можно двигаться вперед с фактически однопартийным парламентом, с царскими полномочиями президента, с зависимостью судебных, правоохранительных, силовых ведомств от исполнительной власти и бизнес-интересов.
Можно назвать многих экономистов «с именем», которые будто забывают, что большая экономика и большая политика неразлучны. Среди них давно заметны иркутяне — например, Геннадий Фильшин или Михаил Винокуров. В чем причины? Может быть, в честных концептуальных ошибках, когда тот или иной ученый/практик действительно считает, что можно успешно ехать на велосипеде, пользуясь только одной педалью. Что ж, изобретение велосипеда бывает и таким… Впрочем, не исключено и сознательное нежелание рисковать, «лезть в политику». Но как бы то ни было, действительность не обманешь: можно подготовить завлекательную программу, но она либо не будет работать вообще, либо, в лучшем случае, после тщательной цензуры и рихтовки в высших эшелонах власти, заработает меньше чем наполовину.
В поисках аргументов для модели «рынок без демократии» Россию часто сравнивают с Китаем. Вот, мол, у кого надо учиться. Но у нас другое общество, другие традиции, другая история. Проще говоря, где найти столько китайцев для китайской модели в России? Точнее, найти можно, их, как известно, немало, но с одним условием: только если Россия станет частью Китая, что едва ли кого-то из нас устроит. Поэтому мы, как бы ни ругать Горбачева, не случайно забежали вперед с политическими реформами. Да, затем возникла необходимость остановиться, чтобы подтянуть экономику («тылы не поспевали за авангардом»). Но именно остановиться, а не пятиться назад. А затем, лет через 15, то есть уже сейчас, возобновить смягчение политического климата. Вместо этого реализуется совершенно другая, по существу противоположная стратегическая формула «политические заморозки плюс государственный капитализм». Как следствие, мы после локальных успехов, связанных, в основном, с высокими ценами на нефть, вступили в эпоху новых перекосов. Впрочем, большинство в силу, опять же, особенностей политической системы оценивает ситуацию иначе…
Куда перспективнее и адекватнее тесная увязка экономики и политики в действительно экономическую политику или политическую экономию, которой придерживаются другие «гранды» — например, Александр Аузан, Сергей Гуриев, Михаил Дмитриев, Владислав Иноземцев, Дмитрий Травин, Константин Сонин, Григорий Явлинский, Андрей Яковлев. Можно, конечно, оставаться «придворным звездочетом», как, скажем, Алексей Кудрин, бегая за мантией правителя в надежде, что тот прислушается хоть к чему-нибудь. Тем более что экономический рывок в России обычно сопровождается решительным ужесточением общественной жизни — как при Петре I и при Сталине. Так было в прошлом, а в будущем? Сможет ли Россия наконец двинуться к процветанию, не уничтожая, а расширяя свободу? Наверное, об этом самое время подумать именно сейчас, в канун президентских выборов.
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»
