«Совиные крыла»: император Александр III и президент Путин
18 ноября Владимир Путин открыл в Ливадии, на крымском берегу Черного моря, памятник предпоследнему российскому императору Александру III работы скульптора Андрея Ковальчука. Знаковое событие обсуждается в двух направлениях. Во-первых, много говорят о неточностях, допущенных на рельефе вокруг памятника. Они весьма существенны, по масштабам превосходя «ляп» на памятнике знаменитому оружейнику Михаилу Калашникову (автор — Салават Щербаков), где за наш автомат была выдана автоматическая винтовка вермахта. Однако, в отличие от Щербакова, быстро исправившего оплошность, Ковальчук отказался что-либо менять, да еще и обвинил тех, кто указал на очевидные ошибки, в очернении славной истории Отечества. Что ж, воинствующее, агрессивное, упорствующее невежество – одна из примет нашего времени…
По многим позициям внутренней политики Александр III стал предтечей Владимира Путина
Впрочем, не менее важен другой сюжет — о явном пиетете Владимира Путина именно к Александру III. Правда, президент и на этот раз сказал, что наша история неразрывна, ее надо знать всю и т.п. Однако при этом избирательность симпатий Владимира Владимировича очевидна. Если Александру III уделяется столько внимания, причем благожелательного, то, к примеру, декабристов сейчас на государственном уровне не то что ругают, но как-то подзабыли, обходят молчанием. Зато в неофициальных кругах (а замечено, что их поведение у нас напрямую зависит от кругов официальных) полным-полно заявлений о Трубецком, Лунине, Волконском как «заговорщиках-разрушителях» или «агентах британской разведки». Не в чести у Кремля и государь Александр II Освободитель, отец Александра III, хотя именно он попытался провести решительные (по тем временам) реформы: отменил крепостное право, учредил местное самоуправление, изменил судебную систему, принцип формирования вооруженных сил, ослабил вожжи в политической сфере, включая масс-медиа. Наверное, не в чести как раз потому что пал жертвой издержек, побочных последствий собственных преобразований…
Если исключить период до XIX столетия, как слишком далекий от нынешних реалий, то выбор объекта для симпатий невелик. Александр I, несмотря на сокрушение Наполеона, тоже дал слабину, по существу создав почву для декабристов. Николай I вроде неплох – реакционер, реформы не переносил на дух, но… проиграл Крымскую (да, именно Крымскую!) войну. О либеральном самодержце Александре II уже сказано, Николай II («ни рыба, ни мясо») тоже не подходит. Так что остается Александр Александрович…
Правда, и тут совпадение неполное. Владимир Владимирович любит цитировать слова Александра III, что «у России есть только два верных союзника – ее армия и флот». Мол, нас никто не любит, а к изоляции нам не привыкать – это нормальный, более того, чуть ли не оптимальный вариант. Между тем Александр III стал одним из основателей «сердечного согласия» (по-французски – Антанты) с крупнейшими странами Европы. И в этом как раз был высший, национальный интерес России…
Президент России открывает памятник предпоследнему императору. Фото Алексея Дружинина, РИА Новости
Но по многим позициям внутренней политики между Александром Александровичем и Владимиром Владимировичем имеется явное сходство. Реформы предыдущего периода в общественно-политической сфере были свернуты («Победоносцев над Россией простер совиные крыла»), а продвижение в экономике опиралось на явно патриархальные, позавчерашние устои в коридорах власти. Но, опять же, в экономике император Александр III был куда успешнее президента Путина. Для сравнения: 30 лет назад ни мы, ни Китай не делали компьютеров; теперь, через 30 лет, включая последние 15 лет, мы по-прежнему не делаем компьютеров, а Китай… А тогда Россия семимильными шагами догоняла ведущие страны. Впрочем, и Александр III, видимо, перестарался с «удушающим оцепенением», что и аукнулось в начале XX столетия…
Да, кстати, а зачем вообще нынешний Кремль примеряется то к одному, то к другому царю? Тут не чья-то прихоть, а скорее следствие объективных процессов: и сейчас, в XXI веке, большинство жителей России воспринимают власть, не как клерков работающих у общества по найму, а как первичную инстанцию по отношению к народу, ниспосланную свыше. А значит, мы – не граждане, а подданные. Это типичная психология эпохи самодержавия, хотя теперь, как ни удивительно, с гаджетами наперевес. Поэтому президент России и пытается стать духовным наследником императоров-самодержцев, и это стремление, понятное дело, встречается большинством с пониманием.
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»
