Блогнот. Церковь как православно-патриотический клуб

Интересное наблюдение… хотя, наверное, ничего в нём интересного и нет, и объяснить всё это совсем не сложно — но, тем не менее...

Я ещё, пусть совсем немного, но застал те времена, когда в ссср Церковь была отделена от государства не только формально, но и фактически. То есть, помимо официальных и полу-официальных запретов, существовал вокруг Церкви некий вакуум, что ли… Как-то по умолчанию считалось, что вокруг Церкви группируются те, кому не нашлось места в тогдашнем обществе — помимо беспартийных старушек-пенсионерок, которых это самое общество безо всякого стеснения в лицо называло «пережитками прошлого», церковная ограда и церковные стены считались прибежищем отщепенцев, неудачников, а то и вовсе мелкого криминального элемента.

И на этот же имидж Церкви, отчасти, работала и полу-официальная и околокриминальная контр-культура: думаю, многие помнят все эти чёрно-белые, отпечатанные на фотобумаге «церковные календари», которые продавали по электричкам всевозможные сомнительные личности с наколками на руках. Про «золотые купола на груди наколоты, только синие они, и ни грамма золота» я уже и не говорю — а тут ещё и публикации в газете «Труд» и в журнале «Крокодил» про каких-нибудь фарцовщиков, промышлявших куплей-продажей икон, или ещё что-нибудь в этом же роде...

Безусловно, мода на старинные иконы в те годы была — но это была локальная мода, затрагивавшая достаточно небольшую часть тогдашнего советского общества: количество коллекционеров, собиравших иконы, можно было смело списать на этакую статистическую погрешность. На неё же, на эту же погрешность, можно было списать и всех здешних церковных диссидентов — всех якуниных и огурцовых, крахмальниковых и огородниковых, осиповых, дудко, полосиных и всех остальных-прочих — да большинство из них в восьмидесятые уже сидело по пермским и прочим лагерям: ведомство Юрий Владимирыча позаботилось об этом...

То есть, этакая «церковная фронда», конечно же, существовала, но одно дело — фрондировать, развешивая на стене в гостиной привезённые из деревни старые бабкины иконы вперемешку с забугорными эротическими календарями, или цитировать пять-шесть заученных фраз из практически недоступной тогда Библии, и совсем иное дело — на полном серьёзе говорить о том, что ты веруешь в Триединого Бога — Отца, Сына и Святого Духа. Признаться в том, что ты всерьёз исповедуешь Христианство, в начале-середине восьмидесятых было чем-то даже постыдным… сродни признанию в занятии онанизмом, или ещё в чём-то подобном.

Как бы странно это ни звучало, но такая ситуация вполне себе устраивала и Церковь: чем меньше внимания к ней было со стороны общества, озабоченного построением коммуниз… — pardon! — отовариванием талонов на колбасу и стоящим в очереди на приобретение «Жигулей», тем более откровенные разговоры велись внутри церковной ограды. Чужих здесь не то, чтобы совсем не боялись — просто, чужие сюда почти и не заглядывали, а если и заглядывали, то — ненадолго, ибо ничего интересного для себя здесь не находили. Заглядывали и оставались внутри церковной ограды те, кто и в самом деле что-то искал для себя, кому это было по-настоящему важно и нужно.

Я далёк от того, чтобы идеализировать ту же Русскую Православную Церковь Московской Патриархии брежневского и пост-брежневского, доперестроечного периода: были там и откровенные стяжатели, и откровенные же сексоты — «товарищи попЫ» с погонами под рясами — но и достойных людей там было очень даже немало. Говорю это, как отщепенец, с младых ногтей ненавидевший совецкую власть, и искавший за церковной оградой некую «территорию, свободную от большевизма».

Повторюсь: безусловно, не была церковная земля этой самой «территорией, свободной от большевизма», и высшая церковная иерархия в те годы, где — по принуждению, а где — и по доброй воле соглашалась на условия, выгодные в данный исторический момент компартии и её ленинскому центральному комитету, но всё же… всё же, представить в те годы, что в церковной ограде кто-нибудь хотя бы заикнётся о канонизации Сталина, было немыслимо. К сталину отношение у тогдашних прихожан и «низового звена» священства (по крайней мере, той его части, с которой общался я), было однозначным: убийца и богоборец, враг Христа и Его Церкви и прислужник Сатаны. Помню, как тогдашние бабушки-прихожанки, иной раз, со слезами на глазах рассказывали и о комсомольских «пасхальных рейдах» в 60-е, и о хрущёвском погроме Церкви, и о закрытии и последующем уничтожении храмов в довоенные годы — с непременным сожжением или порубанием топорами икон. Священники же — естественно, в узком кругу — злословили и передёргивали известную фразу из знаменитого послания митрополита Сергия Старгородского советским вождям, переиначивая её: «Ваши радости — НЕ наши радости», или «Ваши радости — наши горести».

Днепровский Роман, Иркутск. © Проект «Лица Сибири»

Это может показаться удивительным, и даже невероятным, но в восьмидесятые годы среди клириков РПЦ МП — особенно, среди тех, чьи приходы находились в каких-нибудь удалённых от областного города райцентрах — как и в двадцатые годы прошлого века, были даже и этакие «новые не-поминающие», то есть, те, кто на Литургии не поминали имени Патриарха Московского Пимена. А ещё внутри РПЦ МП были достаточно сильны симпатии к «зарубежникам» — к Русской Православной Зарубежной Церкви, управлявшейся собственным Архиерейским Синодом, никак не зависевшей от Московской Патриархии и даже не находящейся с РПЦ МП в литургическом общении, и вообще настроенной крайне антисоветски.

Вспоминаю священников, с которыми общался тогда в Иркутске — с кем-то больше, а с кем-то и меньше — каждый из них был личностью неординарной. И — более того: каждый из них уже успел к тому времени получить свою долю неприятностей за свои религиозные убеждения и за желание быть священником: протоиерей о. Евгений Касаткин, служивший в иркутском Крестовоздвиженском храме, несколько лет назад написал и выпустил книгу своих воспоминаний, в которой подробно рассказал обо всех издевательствах тогдашних «уполномоченных по делам религии» в погонах; протоиерей о. Сергий Кузнецов, насколько мне известно, вообще был ни то сослан в Иркутск из Москвы, ни то просто переехал сюда сам, чтобы избежать неприятностей; будущий енисейский мученик иеромонах Григорий, а по иркутской своей жизни — протоиерей о. Геннадий Яковлев, с которым я был знаком лучше прочих и дружил в те годы — это и вовсе церковный диссидент, с которым мы всерьёз обсуждали планы выхода из состава РПЦ МП и перехода под омофор Зарубежной Церкви… И, кроме всего этого, то были Личности.

Что произошло дальше, как именно это произошло, и когда именно произошло — этого я не знаю. Но произошло то, что произошло: качественный состав клира и мирян внутри РПЦ МП изменился кардинально, и изменился совсем не в ту сторону, в какую хотелось бы. И если в конце семидесятых и первой половине восьмидесятых годов прошлого века была хотя бы ИЛЛЮЗИЯ того, что за церковной оградой расположена «территория, свободная от большевизма», то сейчас вместо этой иллюзии — по крайней мере, у меня — стойкое ощущение, что, переступив церковный порог, ты попадаешь в штаб-квартиру какой-то партийной «первички»… и именно поэтому-то переступать пороги большинства православных храмов у меня нет никакого желания.

У людей там кипит жизнь: действуют воскресные школы, на приходах создаются какие-то спортивно-военно-патриотическо-исторические клубы, всевозможные родительские комитеты; устраиваются какие-то выставки и лектории, организуются коллективные выезды на природу, в какие-то летние лагеря… одним словом, царит этакий бодрый и бойкий «райкомовский» дух. Этого мало: священников-«академистов», не просто знающих, разбирающихся в истории Церкви с древних времён, имеющих представление хотя бы о Флорентийской унии и филиокве, я не видел уже очень и очень давно; зато, на священников, которые-де, «отслужили в ВДВ», «сражались в горячих точках», а то и вовсе ходили в замполитовских чинах, вам тут же с восторгом укажут их прихожане, прибавив при этом: «Настоящий Батя! Спуску никому не даст!» И, к слову, всякий клирик и всякий мирянин будет клятвенно уверять вас, что «Церковь — вне политики», что «Церковь политикой не занимается» — но спросите у того же священника, или мирянина, голосовал ли он на последних выборах… Даже не спрашивайте, ЗА КОГО он голосовал — он вам сам тут же сообщит, ЗА КОГО именно он отдал свой голос — и не только сообщит, но ещё и присовокупит про «данного Богом русскому народу Державного Вождя», расскажет про «оранжевую угрозу», про «навальнышей» и «либерастов-содомитов», не забудет упомянуть и про мифический «План Даллеса»...

Я никого не хочу обидеть, но мне всё это почему-то напоминает антиутопию замечательного Владимира Войновича «Москва-2042», в которой Патриарх Звездоний восклицает: «А никакого Бога и нет! А есть только Гениалиссимус! Он — там, летает среди звёзд, не спит, думает о нас! Слава гениалиссимусу, слава гениалиссимусу, слава гениалиссимусу...». Или, может быть, я — один такой, привередливый?...

Нет, я — опять же, должен об этом непременно сказать! — я никого ни к чему не призываю, а лишь делюсь с друзьями собственными ощущениями. Делюсь — и пытаюсь понять, когда же вдруг произошла эта подмена внутри Церкви, о которой я говорил выше?.. да и была ли она, эта подмена — или с самого начала именно вот этим вот и должно было всё закончиться, да я что-то по неразумению упустил?.. Я не осуждаю никого: коль скоро, большинству в церковных стенах нужен именно клуб — этакий православно-патриотический клуб — то, значит, пусть всё это существует именно в том формате, который понятен и близок этому самому большинству. На здоровье. Я не вмешиваюсь, не осуждаю — я РАССУЖДАЮ, и только. Но — снова повторюсь — меня интересуют ответы на три вопроса, на которые я пока ответить не могу:

1. Когда именно это случилось?

2. Что именно случилось?

3. И могло ли быть иначе при тех начальных условиях, которые я обозначил в первой части своих рассуждений?

P.S. Просто, в качестве дополнения, вспомнился такой нюанс: в те же восьмидесятые, когда в ссср существовала однопартийная система, а выборы были безальтернативными (т. е., в избирательном бюллетене значилась всего ОДНА фамилия) у здешних верующих — причём, не только у православных, но и у протестантов разных конфессий (а больше здесь, по сути, никого и не было) считалось «хорошим тоном» под любым предлогом манкировать эти самые выборы и вообще не голосовать…

Источник: www.facebook.com/irk.imperia/