Блогнот. У Лукоморья Дух зеленый
В общем, отдадим должное Даши и его главному иркутскому адепту, галеристу и предпринимателю Виктору Бронштейну: им снова удалось поставить на уши маленькую, но задорную группу граждан, живущих активной сетевой жизнью.
Между тем факт установки монумента заслуживает спокойного разговора, без взаимных оскорблений. Но прежде чем попробовать обозначить контуры такого разговора, надо бы сказать о том, что не менее важно, чем все «за» и «против». Самым важным в факте установке этого монумента (к его художественному качеству мы еще придем) является то, что он, как нож, вонзился в самую больную точку «проблемы Байкала». А что это за нож, скальпель ли хирурга или кинжал убийцы, этого я пока не знаю, пациент пока еще под наркозом. Но удар получился мощный, и уже за это Намдакову надо сказать спасибо.
Так вот, я, конечно, как и все люди доброй воли, ударенные в юности «экологией» в популярном смысле этого слова, терпеть не могу искусственных объектов в природной среде. Мне было бы желательно, чтобы там, куда я добираюсь (пусть и раз в год) не было никаких памятников и – вдвойне желательно – никаких людей. Кроме меня любимого, разумеется, — я, как и все люди доброй воли, полагаю, что все это создано природой «для меня одного».
Также я не люблю, когда все обледенелые гроты на Ольхоне (красивые совершенно неземной красотой) обоссаны и обосраны нашими дорогими китайскими туристами. Это, конечно, почему-то считается большим плюсом для нашего региона (я имею в виду возросший турпоток), но по факту возросший турпоток приводит просто к тому, что красивейшее побережье Ольхона превратилось к нужник, и кстати, что-то не слышно по этому поводу волны возмущения. Ах, да, прежде, чем насрать в сияющие жемчужные льды, господа туристы заплатили за дорогу, ночлег в гостинице, питание и покупку сувенирной продукции, принесли пользу региону и жителям Ольхона, так что пожалуйста, гости дорогие, срите на здоровье.
Еще я не люблю отвратительную традицию повязывания разноцветных тряпочек на все подряд: на какие-то столбы (это типа такой шаманский ритуал), на деревья и тд. Эти «шаманские столбы», кстати, устанавливают где попало, я, например, знаю по меньшей мере два случая, когда их устанавливали киношники для своих нужд «в красивом месте» — а потом на них начинали навешивать свои тряпочки уже все желающие – традиция! Но по поводу этих стихийных выставок легкой промышленности тоже никто не парится: так положено, надо иметь свои ритуалы, вовлекать в них туристов, создавать «среду», превращая заодно Байкал в помойку. Под сурдинку, кстати, на Малом море на островке какой-то шустрый человек вообще влупил недавно «буддийскую ступу» – нелепый объект смешнее некуда. И ничего – никто не пищит, не возмущается, а наоборот, спокойно возят туристов, стригут себе копеечку.
Про разные свалки железного лома и обломки социалистического хозяйства на берегу Байкала тоже можно было бы сказать, что они уродуют побережье, — но к железному лому и обломкам социализма я отношусь с ностальгической нежностью, так что пусть валяется.
В общем, много чего из «искусственных объектов», которые сейчас есть на Байкале, вызывает мое отвращение – и не вызывает при этом никакой массовой истерики у людей доброй воли, возмущенных поруганием природы в особо извращенной форме при помощи монументального искусства. По мне так лучше уж искусство, чем повсеместно обосранные волшебные гроты Ольхона.
Теперь о монументе, вернее, о его, так сказать, истоках и разнообразных «корнях» (пусть будет в кавычках).
Когда я был маленький, в детских книжках Байкал изображался в виде строгого седого старика с пышной бородой, от него убегала юная Ангара, а на следующей странице ее ждал с распростертыми объятиями кудрявый блондин Енисей – все как в иллюстрациях к русским народным сказкам.
Такое изображение «легенды об Ангаре и Байкале» вполне живет и сегодня (в головах уж точно). Но, например, стоит посмотреть на выставку Ирины и Ольги Ертахановых «Тоодэй», которая только что открылась в галерее Бронштейна, чтобы выкинуть из головы те старые картинки. У Байкала, Ангары и Енисея на их работах – бурятские черты (см. третье фото в публикации). Это бурятская легенда, бурятская история и, в конце концов, бурятская земля (Ольхон в том числе). И Намдаков, уже давно работающий «поверх границ» и живущий в Европе, остается бурятским скульптором. Конечно, то, что он стал «художественным руководителем» стройки главного православного храма Вооруженных Сил РФ (говорят, они с Шойгу друганы) наводит на мрачные мысли и, честно говоря, ничего хорошего к репутации Намдакова не прибавляет. Но это говорит и о том, что у когда-то молодого улан-удэнского парня, начинавшего с выставки в Иркутске, наросли приличные мускулы. А выбор тут простой: у нас либо устанавливаются жалкие скульптуры, устраивающие чиновников-депутатов с их примитивным художественным вкусом, либо «через голову» наших местных дуболомов реализуется что-то вот такое, как у Намдакова, — то есть свободной фантазии художника может быть гарантией только какой-то мощный административный и финансовый ресурс.
Кстати, попутно, а какого хрена нынешние протестующие не протестуют против убогой статуи «бродяги» (героя песни «По диким степям Забайкалья»), установленной у МРС? Не потому ли, что она, эта статуя, своей очевидной убогостью их устраивает и соответствует, так сказать, их эстетической глухоте и слепоте?
Теперь о самом монументе и о его художественных, не побоимся этого слова, особенностях.
Мне то, что получилось, поначалу не понравилось совершенно. Это страшноватое восьмиметровое массивное сооружение настолько подавляет даже на фотографиях, что начинаешь поневоле искать ему какие-то «смягчающие» рифмы: сравнивать с былинным дубом у пушкинского Лукоморья, с живыми деревьями из волшебных сказок. Но потом понимаешь, насколько глубок был замысел Намдакова, попытавшегося ухватить главное: мощь Байкала и его «внечеловечность», даже почти враждебность по отношению к нам. Намдаковский Дух Байкала – это действительно дух Байкала, холодного исполина, враждебного человеку и уже много столетий пытающегося силой своих ураганных ветров выдуть, сдуть, смахнуть людей со своих берегов и с поверхности своих вод и льдов. Байкал слишком холоден и огромен, чтобы «любить» его человеческой любовью (туристические байки про «энергетику Байкала» оставим легковесным любителям копченого омуля), это царство вечности и смерти, в котором человеку нет места. Поэтому на берегах Байкала так нечасто встречаются долгожители – он не для людей.
И Намдаков нашел и с огромной силой сделал именно это: его взгляд тут не со стороны человека, а со стороны Байкала. Его Дух Байкала как бы говорит нам: да, я страшен, коряв и равнодушен – но мне безразлично, что вы думаете, и вообще – идите-ка вы нах… й отсюда, с моих берегов.
И поэтому этот памятник мне совершенно не нравится (это же и меня он, в сущности, посылает), и поэтому он так отвратителен – и так прекрасен.