Украденное детство. 11 апреля — Международный день освобождения узников фашистских концлагерей

Впервые опубликовано в газете «Чунский край» 11 мая 2017 года

За несколько дней до 9 мая я пришла в сад, куда ходит мой сын, на праздник, посвященный Дню Великой Победы. Мальчишки и девчонки читали стихи о войне, воспитатели рассказывали им о подвиге, который совершили наши отцы и деды. А я стояла и думала: как хорошо, что наши дети не понимают, что такое война. Как хорошо, что они не слышат автоматных очередей и грохота разрывающихся снарядов, что они не видят раненых и погибших, что они не знают голода.

И какое счастье, что наше поколение знает о войне лишь по фильмам, книгам,  воспоминаниям бабушек и дедушек. В нашем районе осталось совсем немного людей, которые застали ту страшную, проклятую войну, унесшую жизни миллионов. Владимир Ильич и Мария Ивановна Цыбенко – одни их тех, кто помнит, как было страшно, больно и горько. Накануне главного праздника они поделились своими воспоминаниями. Признаюсь, ехала я к чете Цыбенко с тяжелым сердцем, понимая, что буду задавать непростые вопросы, что разбережу старые раны, но в то же время было осознание того, что эти воспоминания – самые ценные. И мы должны знать это, чтобы война не повторилась никогда.

Пятьдесят восемь лет – именно столько Владимир Ильич и Мария Ивановна живут душа в душу.  Поженились они в далеком 1959 году.  Связывает их не только любовь, которую они пронесли через всю жизнь и сумели сохранить, не только дети, трое внуков и четверо правнуков, но и общее прошлое.  Оба они – дети войны, оба – бывшие узники фашистских концентрационных лагерей. Владимиру Ильичу было пять лет, когда началась война.  Тогда он вместе с отцом, мамой, братом и двумя сестрами жил в городе Крымске Краснодарского края. На всю жизнь Владимир Цыбенко запомнил, как немцы гнали тысячи людей через город. Как шли они – мужчины, женщины, старики, дети – униженные, голодные.  Как падали от усталости, но вставали и шли, шли нескончаемой вереницей.… В 1942 году станица Крымская была оккупирована гитлеровцами.  Многих жителей, в том числе и  всю семью Цыбенко, забрали в концлагерь в Крыму, в городе Джанкой. Отец Владимира Ильича был сапожником, и, когда немцы выгоняли людей из дома и собирали в лагеря, было разрешено взять с собой одно место багажа. Цыбенко-старший взял сапожный инструмент, который впоследствии не раз спасал его и его семью от голодной смерти.

Десятки  километров гнали людей пешком;  через Керченский пролив – паромом. В Джанкое  заключенные строили лагерь сами – ставили столбы, огораживали территорию колючей проволокой, строили деревянные бараки. Всюду слышна была немецкая речь, за малейшие проступки жестоко наказывали. В память о том страшном месте у Владимира Цыбенко на груди остался шрам от ранения штык-ножом – семилетним  мальчишкой он пытался защитить отца.

— Мой отец был глухим, — вспоминает Владимир Цыбенко. — Как-то на построении фриц командует: «Направо!», «Налево!».  А отец не слышит, смотрит на других и с запозданием выполняет команды. Гитлеровец вытащил его из строя, и засунул в ухо шомпол.  Как отец кричал!… А я, маленький, на фашиста набросился, схватил его за шинель и кричу: «Не трогай папу, не трогай!». Он меня и ранил. Нож прошел в пяти миллиметрах от сердца, только чудом  я тогда выжил. Вся наша семья  выжила в  лагере. На всю жизнь я это место запомнил, в страшных снах видел. И дети грудные в лагере были, и старики. Немцы не смотрели, сколько людям лет.  В лагере немка-надзирательница была, Гильдой звали. Ух, и злющая.… И все они были злые. Фашисты — это не люди, это звери. Если заболел кто, устал, плохо работает – расстреливали на месте. А трупы отдавали собакам на съедение.  Овчаркам немецким….

В апреле 1944 Красная Армия освободила Джанкой, заключенных концлагеря отпустили. Семья Цыбенко вернулась в родной Крымск, победу встретили дома. А вот Мария Ивановна свое детство в лагере почти не помнит – тогда она была совсем малышкой. Родилась она в селе Тундутово Сталинградской области.  Отец ее погиб на фронте вскоре после начала Великой отечественной, похоронен на Украине, мама умерла в 1941 году при родах. Мария вместе с братьями и сестрами осталась на попечении дедушки и бабушки.  После поражения в Сталинградской битве, немцы оккупировали село Тундутово. Под натиском Красной Армии фашисты отступали, и при отступлении забрали жителей села.  Людей сгоняли в Калмыкию, в концлагерь.  Около года Мария и ее родные провели в калмыкских степях, в лагере под открытым небом. Старших братьев и сестер заставляли рыть окопы.

— В сорок третьем наша армия нас освободила, и мы пошли, кто куда, — рассказывает Мария Ивановна. – Мы вернулись в родное село, а дом наш разрушен.  Пошли искать пристанище. Шли через Кубань. С младшей сестрой стучались в дома, просили кусочек хлебушка. Христа ради…. Те, которые постарше были – им стыдно было просить, а мы ходили, побирались. Пришлось. Не знаю, сколько прошло времени, но на одной из станций мы увидели поезд с телячьими вагонами. Там ехали наши солдаты с войны – уже была победа. Мы сели к ним, доехали до станции Назрань в Ингушетии. Поезд там не останавливался, только замедлил ход. И нас солдаты, как горох, выбросили из вагона под откос. В ингушском селе Новая Дигора мы нашли пустующие бараки, в одном из них и поселились. В Ингушетии весной картошку прошлогоднюю собирали в поле.  Мерзлую, горькую.… Варили и ели. Нас с сестрами забрали в дети (в детдом — авт.), но я там не ела ничего, и дедушка с бабушкой нас забрали домой.  Дед нес меня домой на руках семнадцать километров.  Устанет, положит на землю, отдохнет, и – снова идем. Помню, как в школу пошла.  Дед у меня верующий был, и я крестик носила.  А учительница с меня его сорвала – нельзя было тогда в бога верить. В пионеры меня не приняли, а вот в комсомол в десятом классе вступила.

После окончания школы, Мария уехала в Орджоникидзе (ныне Владикавказ)  учиться в строительном техникуме. А после окончания техникума по направлению попала в Крымск –  здесь и познакомилась со своим мужем. В Крымске жила старшая сестра девушки, Дуся, работала она в госбанке.  Мария устроилась на работу на консервный комбинат, жила в общежитии. Пришла она как-то к сестре, и туда же пришел ее знакомый, Виктор, со своим другом – Владимиром Цыбенко. Так и состоялась судьбоносная встреча.

— Пришел, такой маленький, щупленький, — с улыбкой вспоминает  Мария Ивановна. – Познакомились.  А в следующий раз встретились, говорит: я свататься пришел. Спрашиваю: «А кто невеста-то?». Отвечает: «Да ты». Думала я, думала, и решила со своей начальницей, Зинаидой Алексеевной, посоветоваться. А она мне говорит: «Да ты что, не выходи за него, я сама тебе жениха найду!». Я и отказала Володе. А потом сестра его ко мне пришла, говорит, он всю посуду дома побил – Маша отказала. У меня волосы тогда длинные были, волнистые. Я взяла и обрезала их коротко. Пришел Володя с Дуськой.  А я косынку надела и хожу. Сняла косынку, как посмотрели – а у меня волос-то и нет! Дуська говорит: «Ты чего парня мучаешь?» А я ей: «Сама за него замуж и иди!»  Ну а потом согласилась, куда деваться. Знала, что замуж надо выходить, раз позвали.  Поженились через месяц после знакомства. Дедушке написала письмо, он мне прислал немного денег, Дуся простынь купила. Стала постель стелить, а у меня простыни нету. Нашла какую-то рваную. А потом свекровь говорит дочери своей: «Рая, да у нее простынь одна, и та рваная!». Они-то думали, что, раз сестра в госбанке работает, я богатая! А у меня ничего не было. Родителей мужа долго не могла мамой и папой назвать, язык не поворачивался, не понимала, как же сказать: «Мама…». Свою-то маму я и не помню…

Молодая семья жила в Крымске, затем по направлению перебрались в Анапу. Мария Ивановна работала мастером столярной мастерской в колхозе имени Котовского. А Владимир Ильич окончил строительный техникум, музыкальное училище, заведовал местным клубом, руководил хором.  «Прежде всего – искусство, остальное все ерунда» — так считает Владимир Цыбенко. Искусство, музыка всегда были рядом с ним, судьба побросала  супружескую пару и по России, и по Украине, но везде параллельно с основной работой Владимир Ильич находил время для хора, для музыки.

В Анапе Мария Ивановна вступила в партию, муж заставил. Говорят, чтобы место в саду дали для дочери. Затем вновь жили в Крымске, Владимир – в войсковую часть служить, Мария – туда же на базу, работать инженером-строителем. А потом, уже в семидесятые годы, семья переехала с юга в холодную Сибирь. В Братске прожили семнадцать лет, Владимир Ильич работал на алюминиевом заводе электролизником. И здесь мужчина тоже не расставался с хором, возглавлял академическую капеллу Братского алюминиевого завода, академический хор дворца культуры «Металлург»,  заочно окончил консерваторию. Мария Ивановна работала сначала инженером в строительно-монтажном управлении, а потом – на лесоперерабатывающем комбинате мастером.  Затем поехали на Украину, в Днепропетровск – искать могилу отца Марии Ивановны. Место захоронения так и не нашли, но остались здесь жить на несколько лет. Купили дом, завели хозяйство.

Настали девяностые, канул в лету Советский Союз.  Те, кто еще вчера считались братьями, вдруг стали врагами. На Украине русским не стало жизни.  «Самостийна Украина» решила, что не место здесь тем, кто много лет жил бок о бок – «москалям». В 1999 году пришлось бросить нажитое тяжелым трудом и бежать в Россию, обратно в Сибирь. «Скажите спасибо, что у вас кубанская фамилия – Цыбенко, только поэтому вас сразу не убили» — сказано было им вслед. Переехали поближе к дочери Елене, которая к тому времени жила в Изыкане Чунского района. Купили дом в соседней Сосновке, затем, когда стало понятно, что на маленькую пенсию не прожить, дочь забрала родителей к себе.

Много испытаний приготовила судьба для Владимира и Марии Цыбенко. Детство в лагере, голод, страх, боль. Война. Тяжелая работа. Смерть старшей дочери Галочки – уже в мирное время, в начале нулевых, в Изыкане девушку зарезал жестокий убийца. Тридцать два ножевых ранения.… Но чета Цыбенко не сломалась и после этого. С оптимизмом они смотрят на жизнь, и с любовью – друг на друга. Люди, перенесшее в своей жизни столько, что хватило бы и на десятерых. Поколение сильных, стойких людей.

По данным Википедии, всего в годы Великой Отечественной войны на территориях, подконтрольным гитлеровцам, содержалось  в концлагерях, лагерях смерти, тюрьмах 18 миллионов человек. Из них погибло 11 миллионов. 

Каждый пятый узник был ребенком…

Екатерина ЕМЕЛИНА

Чуна24