Освенцим и блокада на фоне перепалки: история неоднозначна, но Победа – вне сомнений

На 27 января пришлись сразу две важные даты, связанные со Второй мировой и Великой Отечественной войной: 75 лет назад советские войска (тогда Красная армия) освободили Освенцим (Аушвиц) – крупнейший из нацистских лагерей смерти. Свыше 80 процентов уничтоженных там узников был евреями, и потому именно 27 января объявлен Организацией Объединенных Наций Днем памяти жертв Холокоста. Другая дата, хотя в этом году и некруглая, – 76 лет назад была окончательно снята блокада Ленинграда, унесшая с собой многие сотни тысяч жизней.

И ничто не вызывало бы вопросов, если бы не острейшая полемика между руководителями, прежде всего России и Польши, о событиях Второй мировой войны. Дошло до того, что польские руководители не приехали на памятные мероприятия в Израиль, а российские – в Польшу, на бывшую территорию Освенцима. Нашего президента не пригласили, польский президент не поехал сам, будучи не согласен с форматом мероприятия. Короче, та еще обстановочка…   

Памятные мероприятия в Освенциме… Фото tsn.ua

В который уже раз вдаваться в нюансы, определяя, кто прав, кто виноват, едва ли целесообразно. И это не уход от четких ответов. Просто 75-летие победы Советского Союза в Великой Отечественной войне и антигитлеровской коалиции над Германией призвано все же объединять, сближать, а не ссорить, раскалывать. Тем более что факт и значение Великой Победы не оспаривает никто – ни мы, ни США, ни Британия, ни Франция, ни Польша, ни даже Германия. Это главное, а остальное, по большому счету, нюансы.

Кто-то не согласится, но история на самом деле – процесс многогранный, порой совмещающий противоречивые и даже, казалось бы, взаимоисключающие события, процессы, явления. Например, может ли одна и та же страна сначала поучаствовать в разжигании мировой войны, затем в качестве одного из агрессоров захватить несколько стран, а затем самой стать жертвой агрессии, то есть кардинально изменить не только масштабы, но и, главное, характер своего участия в мировой войне? Конечно, может. А могут ли несколько стран, сначала тоже подыграв главному агрессору, затем все же объединиться ради общей Победы с его жертвой, которая до этого была с ним, главным агрессором, в сговоре? Могут. А может ли бывший союзник главного агрессора, став его жертвой, сыграть главную, решающую роль в общей победе? Может. А может ли страна, которую буквально разорвали и уничтожили, недолюбливать не только главного агрессора, которого победили, но и своих освободителей, к тому же задержавшихся в этой стране надолго? Тоже может.

Увы, вместо этого мы видим попытки переписать историю полностью в ту или иную сторону. Причем, как уже сказано, в угоду сегодняшним задачам. Показательно, что на острие дискуссии вовсе не ученые, а политики. И, как правило, телега поставлена впереди лошади: сначала сформулированы выводы. А уж затем под них подгоняются удобные и отметаются неудобные факты. «То, что сейчас происходит в отношении Второй мировой и Великой Отечественной войны на политическом уровне, не имеет отношения к науке, не соприкасается с ней и не вызывает интереса в научном сообществе», – считает один из крупнейших военных историков России Олег Будницкий.

…в Израиле… Фото tmbw.ru

Еще раз отметив, что позиция западных стран, включая Польшу, тоже отнюдь не идеальна, можно все же предположить, почему в дискуссии о начальном (1939–1941) периоде Второй мировой войны столь активно участвует наше руководство. Во-первых, картина, которая чуть выше представлена в виде вопросов и ответов, довольно сложна для массового восприятия. Многие предпочитают знать, «кто тут плохой, а кто хороший», без всяких оговорок, нюансов и полутонов. Чтобы, значит, проще, не «заморачиваться», в двух словах. Отсюда у власти большое искушение действовать в пропагандистском ключе.

Во-вторых, сказывается «фактор Сталина». Прямо и открыто говорить, что роль «отца народов» неоднозначна даже тогда, а тем более в период с августа 1939-го по июнь 1941-го, значит, идти против мнения большинства. Сталин сейчас и без того популярен, а уж точки зрения, что, «может, он где и нехороший, но войну-то выиграл», придерживаются даже многие из его оппонентов. Опять соблазн идти на поводу, а не плыть против течения.

В-третьих, все же роль Армии Крайовой («лондонских поляков»), тоже боровшейся с нацизмом, ассоциируется и в советском, и, теперь, в российском руководстве с прозападным («не нашим») курсом Польши. Да, это лишь нюанс в сравнении с освобождением от «коричневой чумы», касающийся довоенных и послевоенных раскладов. Но в реальной политике он становится чуть ли не решающим. Ведь признать тех поляков правильными – значит поставить под сомнение роль поляков наших (Армия Людова), да и несколько приземлить роль СССР в послевоенной Польше. Тоже не хочется.

Наконец, резкие оценки из уст западных (в том числе польских лидеров) и некоторые решения на государственном уровне (скажем, Польского сейма) тоже добавляют масла в огонь. Не сказать, что в тех словах и решениях (как, впрочем, в словах и решениях Кремля) все неправда и неправильно. Однако односторонний подход все же налицо. И главное, что плохо, в симфонии международной солидарности в преддверии юбилея Великой Победы отчетливо звучат нотки раздрая.

…в Санкт-Петербурге… Фото topdialog.ru

Наверное, лучшая позиция – не обходить острые углы, но и не портить из-за них атмосферу праздника. Разумеется, освобождение Освенцима и снятие блокады Ленинграда – величайшие события, замалчивать которые нельзя. Но нельзя и закрывать глаза на взаимные прегрешения стран-победителей. Конечно, заслуживают скорбной памяти сотни тысяч мирных жителей германских городов, ставших жертвами неоправданно жестоких бомбардировок, проводимых американской и британской авиацией. И в неменьшей степени – десятки тысяч польских военнопленных, убитых почти 80 лет назад, весной 1940 года, по приказу Сталина (Катынские расстрелы). Этим злодеяниям нет и не может быть оправданий.

Пара упомянутых событий – не единственные неоднозначности величайшей войны в истории человечества. Что же, она, история, противоречива, но общую Победу не может поколебать ничто, даже не всегда мудрое поведение нынешних руководителей стран антигитлеровской коалиции.

Юрий Пронин для ИА «Альтаир»