*ЯБЛОКО, КАК СИМВОЛ ЖИЗНИ, И О ЛИЧНОМ*

У профессиональных хирургов есть негласное правило – не оперировать своих близких. Аналогично поступают и специалисты многих других профессий. Журналисты и работники СМИ – не исключение. Люди, которые со мной общаются, знают, что тема семьи для меня табу. Обсудить мировой кризис? Легко! Поговорить о сионистских заговорах? Без проблем! Можно о переплетениях жизни и творчества Есенина или Маяковского, но о семье – нет.

Как известно, наличие любого правила подтверждается исключением. «Еxceptio probat regulam», — как сказал бы смышленый человек, говорящий на латыни. Вот и я вынуждена говорить о собственной проблеме, которая, пожалуй, превышает масштабы субъективной. Она, наверное, имеет бОльшую распространенность, чем злосчастный коронавирус. Я говорю о системе здравоохранения Иркутской области. Почему региональный уровень? Смею надеяться, что в других субъектах федерации ситуация радужнее.

Мне приходилось не раз получать пресс-релизы минздрава, содержащие фразы: «построили», «достигли», «начали реализацию». Все они использовались с восторженно-радостной интонацией. Она была схожа с той, с которой строители коммунизма вещали с высоких трибун о «… мы догнали и перегнали Америку!». На местах же все оказалось гораздо прозаичнее.

Сейчас в моей семье стараемся не произносить слова «рак» и «онкология», хотя именно это заболевание диагностировали у моей мамы. Фаза терминальная. Метастазирование обильное, проникающее во все органы тела. К слову, женщина без вредных привычек, живущая за городом и вполне бодрая для своих 60-ти. Была.

Первые симптомы недомогания появились еще осенью прошлого года. Мама, как обычный гражданин, обратилась к участковому терапевту в поликлинике №8 города Иркутска. Вот с этого момента и началась чехарда специалистов/анализов/отписок/откровенных отмашек. Позже я узнала и ужаснулась, терапевт – некая госпожа Моисеева, откровенно искажала информацию, получаемую от пациентки – моей мамы. Она, не стесняясь говорила ей, как я позже узнала: «Я не знаю, что с Вами».

Говорить о том, что попасть на прием к врачу – это целый квест, думаю, не стоит. Хваленая «запись по ынтырнету» оборачивается, в итоге, многочасовыми ожиданиями, когда эту самую запись откроют. И, что главное, если в два нуль-нуль она открывается, то у пользователя есть ровно минута, чтобы успеть застолбить хоть одно свободное окошечко. Даже с моими способностями «Самой быстрой руки на Диком Западе» не всегда удавалось быть шустриком. Что говорить про пенсионеров, которые ищут одну кнопку по два часа Не могу сказать о других лечебных учреждениях, но в 8-ке это так. Примечательно, что к таким специалистам, как, например, эндокринолог, записаться просто так нельзя, даже онлайн. Требуется направление, с которым надо идти к окошечку регистратуры, ну или звонить, надеясь, что благодать снизойдет и тебе все же ответят.

Где-то нас выручала платная медицина – направляли маму на исследования. Ведь УЗИ, назначенное одним из специалистов, были вынуждены ждать больше двух месяцев. Регламент оказания подобной услуги сроком не больше двух недель? В поликлинике №8 Иркутска «плювали слюнями» на регламент. «Очередь. Мест нет. Записи нет». С боем, угрозами, хождениями по платным врачам наконец-то установили возможную причину недомогания. От терапевта Моисеевой требовалось лишь подписать направление, но и этого по-нормальному она сделать не смогла. Бегали. Догоняли. Исправляли. Причина оказалась неосновной. Тут уже началась эпопея с коронавирусом, попасть в поликлинику стало невозможно.

Продолжили обследования. Состояние мамы ухудшалось. Поясница болела уже так сильно, что стоять дольше двух минут мама не могла. Родной человек гас на глазах, а я не могла понять, как помочь. Сделали, наконец-то, рентгеновские снимки спины. Пошли к хирургу. Он, не разглядел видимые специалисту тотальные поражения позвоночника и направил к неврологу. Невролог выписала сильнейшие противосудорожные препараты и витаминки, обещая, что все пройдет. Конечно, от этого лекарства и у меня бы прошло все, только бы слюни капали.

МРТ сделали в частной клинике и отзывчивый врач аккуратно сообщил мне, что у мамы, возможно, онкология. Поражения значительные. Требовалась срочная помощь. Направляют вновь к онкологу (тадааам) из 8-ки. Тот, в свою очередь, несмотря на состояние пациентки, которая уже не стоит и ее рвет от боли, на консультацию в Онкодиспансер через 3(!!!) недели.
Спасибо, что в моем окружении нашелся отзывчивый человек, который помог мне сориентироваться. Маму в кратчайшие сроки госпитализировали в онкодиспансер. В день, когда мама должна была, по мнению участкового дяди-онколога, только прийти на консультацию, она уже приходила в себя после операции. Спасибо отзывчивым врачам отделения нейрохирургии областной онкобольницы, которые развернуто и честно отвечали на град моих вопросов. Свою работу они сделали на «отлично».

Родительницу выписали, убрав часть опухоли на позвоночнике. Сейчас впереди «химии», накануне мы посетили кабинет паллиативной помощи. Выписали лекарства. Для их получения установлен регламент. Необходимо вызывать домой врача-терапевта, который и выписывает рецепты. С ними я бегу в аптеку, после чего мама наконец-то получает несколько часов без боли.

Сегодня вызвала. Четко объяснила причину вызова и срочную необходимость, так как онкологический больной испытывает неимоверную боль. Мама — молодец, держится огурцом. Ждали врача. Я перезвонила в поликлинику еще раз. Ответили, что доктор почти одной ногой в нашем дворе, а посещения осуществляют до 20.00. Ясно-понятно, что ни до, ни после указанного времени доктора в нашей квартире так и не образовалось. Стала звонить, но, что логично, уже ни один телефон не отвечает. Интересно, терапевт, которая должна была посетить нас, зная, что онкобольная ждет лекарства, пошла домой улыбаясь? Наверное, обняла родных и близких, позвонила вечером родителям. Как бы она себя повела, если бы к ее маме не пришел врач? Хотя бы, наверное, могла бы по-человечески предупредить, контакты все есть. И да, живем мы совсем рядом.

К слову, у «Скорой помощи» нет настолько сильного обезболивающего, этот вариант мы уже пробовали.

Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, насколько эффективна будет химиотерапия. Поражения тотальные. О надежде не думаю, так как стараюсь воспринимать информацию в короткий промежуток времени «здесь и сейчас». Ориентируюсь по обстоятельствам. В одном уверена точно, при ранней диагностике эффективность лечения возрастает.

Виню себя, что не поняла очевидное раньше. Могла ли терапевт Моисеева разглядеть первые звоночки? С учетом того, что она, даже не измеряя давление, на автомате вписывала 120/80 в – затрудняюсь ответить. Мог ли участковый онколог понять, что пациентку уже рвет от боли, а ждать три недели она не может? Полагаю, что да. Мог ли хирург разглядеть тотальное поражение позвоночника или хотя бы направить женщину на дополнительное обследование МРТ? Да. Обосновано ли невролог выписала лекарства для подавления эпилептических припадков и витаминки при острой боли и отсутствии эпилепсии? Наверное, ее так научили. Не знаю.

Зная всю систему, могу лишь полагать, что все «специалисты» могут отписаться, объяснить, сыпя терминами. Медицинская карточка вдруг может исчезнуть, записи из нее раствориться в небытие. Все это не особо новые сценарии. Сейчас мне важно находиться рядом с мамой, поддерживать и кормить вкусненьким. Она все понимает, я все понимаю.

Осознаю и то, что я хотя бы могу до кого-то где-то попытаться достучаться, попробовать поискать справедливость. Понимаю, что, может быть, и напрасно. Сколько еще таких же? В поликлинике №8 города Иркутска, в других медицинских учреждениях Иркутской области? А в стране? Страшно представить…

Исполняющий обязанности Губернатора Иркутской области Кобзев Игорь Иванович, Прокуратура Иркутской области и лично Воронин Александр Борисович, Следственное управление Следственного комитета по Иркутской области и лично Бунев Андрей Юрьевич, Министерство здравоохранения Иркутской области и лично исполняющая обязанности министра Ледяева Наталия Петровна, Иркутская городская клиническая больница №8 и главный врач Есева Жанна Владимировна я понимаю, что в масштабах региона моя проблема сопоставима с песчинкой в море. Хочется верить, что найти справедливость можно. Сейчас понимаю, что «лечить» людей так, как это делали в отношении моего самого близкого человека в поликлинике №8 города Иркутска – нельзя.

Екатерина Боженович